• вторник, 19 Марта, 12:39
  • Baku Баку 8°C

Лучший подарок судьбы

25 ноября 2017 | 11:10
Лучший подарок судьбы

ВОСПОМИНАНИЯ
Гулиев Вилаят Мухтар оглу - критик, литературовед, переводчик, член Союза писателей СССР (ныне СП Азербайджана) с 1985 года. Доктор филологических наук (1990). Лауреат премии М.Ф.Ахундзаде (1988), лауреат премии имени Г.З.Тагиева (1994), лауреат Государственной премии Азербайджана (2010), лауреат премии Союза писателей Азербайджана имени Яшара Гараева (2013). Кавалер ордена Польской Республики «За заслуги перед Польшей» II степени (2009), кавалер ордена Венгрии «За заслуги», степень командора (2017).
Вместо предисловия
Вилаят Гулиев - доктор филологических наук, Чрезвычайный и Полномочный посол Азербайджанской Республики в Венгрии. Горжусь своей дружбой и многолетними связями с этим замечательным человеком, Ученым с большой буквы. Хотя у него много ипостасей: политик и общественный деятель, экс-депутат Милли Меджлиса, бывший министр иностранных дел Азербайджана, а затем посол, много лет достойно представлявший наше государство за рубежом.
Отзвуки его активной деятельности в качестве нашего полпреда за рубежом регулярно доносятся из тех или иных стран. Приведу один лишь факт, который говорит о многом: выдача Азербайджану офицера Рамиля Сафарова, приговоренного венгерским судом к пожизненному заключению, была в нашей стране справедливо расценена как большая победа азербайджанской дипломатии. И активную роль в этом процессе сыграл Чрезвычайный и Полномочный посол в Венгрии Вилаят Гулиев.
Однако лично для меня самым знаменательным в биографии Вилаята является его научная деятельность, которую можно по праву назвать просветительской. Большую часть своих изысканий он посвятил изучению и исследованию «белых пятен» в истории нашей культуры. Его перу принадлежат сотни статей и немало книг о тех, кто оставил след в отечественной истории, будь то литература, политика, дипломатия, военное дело. Исмаил бек Гаспаралы и Алимардан бек Топчибашев, Ахмед Агаоглу и Мирза Казем бек, десятки других, менее известных имен стали фактором отечественной культуры благодаря кропотливым изысканиям Вилаята Гулиева, который успешно совмещает деятельность посла с деятельностью историка литературы. Такие монографии, как «Мирза Казем бек», «Филологическая мысль Азербайджана и русская литературно-общественная среда», «Удивительная жизнь Исы Султана Шахтахтинского» и многие другие считаются не только в Азербайджане, но и за рубежом новым словом в исследовании научной мысли и истории культуры нашей страны.
Я, например, могу с гордостью сказать, что несколько лет назад редактировала книгу Вилаята Гулиева «Польские татары в Азербайджане» (2012), которая была написана видным ученым на основании обширных исследований. Кроме того, в период работы В.Гулиева в Польше увидели свет такие его ценные исследования, как «Из польского наследия азербайджанской политической эмиграции (20-30 гг. ХХ в.)» и «Азербайджанцы в Польше». А в 2015 году из печати вышла новая монография Вилаята «Азербайджанская школа в российском востоковедении (первая половина XIX века)» на английском языке. Эта уникальная книга написана на основании собранных материалов и исследований, проведенных в архивах Тбилиси, Казани, Москвы и Санкт-Петербурга.
Как пишет в рецензии профессор Рафик Алиев, «автор монографии системно и последовательно изучил научное наследие педагогов и ученых азербайджанского происхождения, которые работали в первые десятилетия XIX в университетах Москвы, Казани и Петербурга, Институте восточных языков, Лазаревском институте, Российской академии наук, ряде гимназий, и выдвинул новую и смелую идею, а именно: концепцию существования отдельной азербайджанской школы, выделяющейся присущими ей традициями в российском востоковедении. Автор книги доказывает, что у истоков науки о Востоке в России стоят азербайджанские ученые Мирза Казем бек, Мирза Джафар Топчибашев, Мирза Абдулла Гафаров, и их последователи и воспитанники значительно развили и обогатили востоковедение как отдельную область науки».
Перу Вилаята Гулиева принадлежит немало подобных открытий, за которые его давно уже пора возвести в ранг члена-корреспондента или даже действительного члена Национальной академии наук. Жаль, что дипломатическая стезя не позволяет В.Гулиеву вплотную заняться этим вопросом.
Кроме того, Вилаят Гулиев еще и замечательный переводчик. Благодаря его высококачественным переводам с оригинала азербайджанский читатель смог познакомиться с произведениями Джерома Сэлинджера и Джеймса Джойса, Франца Кафки и Джорджа Оруэлла, Льва Гумилева и Юрия Бахтина. Неутомимый труженик, он переводит много исторической и документальной литературы, что опять-таки является ценным вкладом в историю нашей отечественной культуры и дипломатии. Именно Вилаят Гулиев перевел с русского на азербайджанский язык отчеты, которые посылал своему правительству с Версальской мирной конференции выдающийся азербайджанский государственный деятель А.Топчибашев. Или другой уникальный документ - «Требования Кавказской Республики Азербайджан», который наша делегация представила на рассмотрение Верховного совета Версальской мирной конференции, - в переводе В.Гулиева с английского также был представлен вниманию общественно-научной мысли Азербайджана. И подобных примеров можно привести множество. Поистине, этот неутомимый ученый - настоящий Подвижник науки!
Однако считаю, что в Вилаяте сокрыт еще и талантливый публицист. А если бы он задумал написать что-нибудь в прозе, то и это было бы сработано на высоком уровне. Недаром ведь говорят, что талантливый человек талантлив во всем.
Некоторое время назад специально для моего шеститомника «Гейдар Алиев. Личность и Эпоха» Вилаят Гулиев написал воспоминания о нашем общенациональном лидере. Так вот эти воспоминания я расцениваю как одну из самых больших удач моего труда. И накануне дня памяти Гейдара Алиева по согласованию с редакцией газеты «Каспiй» мы начинаем публикацию отрывков из этих воспоминаний.
5 ноября моему другу, коллеге, видному общественному деятелю и ученому Вилаяту Гулиеву исполнилось 65 лет. Прекрасная, пожалуй, самая плодотворная пора для научной и творческой деятельности. Хочу пожелать ему новых творческих горизонтов и новых свершений во благо Азербайджана. Живи и твори, дорогой мой собрат. У тебя это очень хорошо получается!
Эльмира Ахундова: - Ваши впечатления от первого личного общения с Гейдаром Алиевым. Когда и при каких обстоятельствах это произошло?
Вилаят Гулиев: - Первая моя встреча с Гейдаром Алиевым состоялась 27 сентября 1992 года в Нахчыване. Дело в том, что в апреле 1992-го я подписал контракт с университетом Ататюрка в городе Эрзрум. Мне предстояло в течение года читать в университете лекции по азербайджанскому языку и литературе, а также по литературам других тюркских народов. Я решил поехать в Эрзрум через Нахчыван. Это была самая короткая и сравнительно дешевая дорога, связывающая Нахчыван с Эрзрумом, расположенным примерно в 400 километрах от столицы автономной республики.
Правда, за проезд по «Мосту надежды» через контрольно-пропускной пункт надо было заплатить около трех тысяч русских рублей: немалая сумма, учитывая тогдашний период безденежья и повальной безработицы. Лишь люди, отправляющиеся в командировку, освобождались от этой платы. У меня имелось соответствующее письмо из Академии наук, но требовалось согласовать этот вопрос с руководством Нахчывана.
В аэропорту меня встретил мой друг аспирантских лет, ректор Нахчыванского университета, академик Иса Габиббейли, и мы вместе с ним отправились в Совет министров. Однако там нам сказали, что премьер-министр Шамседдин Ханбабаев в настоящее время находится с визитом в Иране. А его заместители отказались завизировать письмо, ссылаясь на отсутствие полномочий.
Видя такое положение дел, Иса сказал: «Давай пойдем в Верховный Меджлис к Гейдару Алиеву». Зная, насколько интересна и примечательна может быть встреча с Гейдаром Алиевым, я, тем не менее, стал отказываться: «Что ты говоришь, отвлекать такого большого человека по столь незначительному вопросу неудобно». Но Иса, лучше меня знавший Гейдара Алиева и состоявший с ним в частых контактах, настаивал.
Несмотря на уверенный тон Исы, у меня было мало надежды попасть на прием. Однако желание встретиться с этим великим человеком одержало верх над моими колебаниями. Через три-четыре минуты после того как помощник доложил о нашем приходе нас пригласили в кабинет. Гейдар Алиев стоял за письменным столом. Мы поздоровались, он пожал нам руки, предложил сесть. С первых же минут я почувствовал, что попал под таинственное обаяние этой личности.
Даже люди, всего несколько минут общавшиеся с Гейдаром Алиевым, могут подтвердить, что при встрече с ним сразу же возникала необыкновенная аура доверия. Благодаря этой ауре, этому доброму настрою, оказавшись перед великим политиком, ты забывал о том, что всего несколько лет назад этот человек находился в руководстве огромного государства, и разговаривал с ним без стеснения, без комплексов, словно со старым хорошим знакомым.
Я полагал, что наша встреча продлится всего несколько минут - Гейдар Алиев выслушает нас и примет нужное решение. Однако мы просидели в кабинете председателя Верховного Меджлиса Нахчывана больше двух часов. И не почувствовали, как пролетело это время.
Гейдар Алиев, хотя и жил в то время в Нахчыване, был в курсе событий, происходивших в Баку, да и во всем Азербайджане. Тем не менее, он интересовался и нашим мнением по многим вопросам. К своему удивлению, я узнал, что он хорошо знаком со мной, точнее, с моим пером. Если бы мы долго просидели в приемной, я мог бы подумать, что он только сейчас получил эту информацию. Но ведь председатель Меджлиса принял нас всего через несколько минут после нашего прихода.
Больше говорил сам Гейдар Алиев. Он рассказывал об ужасающем положении Нахчывана, о том, сколько усилий ему пришлось приложить, чтобы пламя войны, охватившее континентальный Азербайджан, не перекинулось и на эту небольшую его часть, об отношениях, которые ему удалось установить с Ираном и Турцией, о том, что он смог безо всяких инцидентов вывести советские войска из автономной республики. Я помню, он с улыбкой рассказывал о том, что командный состав дислоцированной в Нахчыване советской воинской части хотел увезти с собой табельное оружие - как память о службе в Азербайджане. Однако по совету Гейдара Алиева удовольствовались лишь полковыми знаменами. Он не скрывал гнева против дилетантизма лидеров Народного фронта, которые намеревались открыть в Нахчыване «второй» фронт.
Кстати, тогда в Турции был силен культ Абульфаза Эльчибея. Его широко пропагандировали как лидера, свергнувшего советскую власть, человека, намеревавшегося превратить Азербайджан в золотой мост между Анатолийской Турцией и Центральной Азией, и таким образом реализовать идею Турана. А Гейдар Алиев в глазах многих рядовых турков был «человеком Москвы». В беседах с преподавателями университета, журналистами, партийными функционерами я как мог старался разрушить этот ошибочный стереотип. Именно Гейдар Алиев, уверял я своих оппонентов, в течение предшествовавших четырнадцати лет руководства Азербайджаном способствовал пробуждению в народе национального самосознания, созданию интеллектуальной и материальной базы будущего независимого государства. Не будь в республике либеральной политической атмосферы, национально-нравственного прогресса, убеждал я своих турецких коллег, никаких инакомыслящих вроде Абульфаза Эльчибея появиться бы не могло. Несмотря на неодобрительное отношение университетского руководства, с этой целью я несколько раз принимал участие в различных «круглых столах», организуемых турецким телевидением, выступал на страницах газет.
На нашей встрече Гейдар Алиев говорил о столь высоких материях, например, о важной работе, которую он проводил в Азербайджане и в Москве, о необходимости сплоченной борьбы против армянской агрессии, о каждодневных трудностях, с которыми ему доводилось сталкиваться, находясь в Нахчыване, что мне стало неудобно перед ним за меркантильность и мелочность причины, приведшей меня к нему. Поэтому я попытался как-то сказать об этом Исе. Однако сделать это под внимательным взглядом Гейдара Алиева было невозможно.
Тут ему позвонили. Кажется, докладывали о ситуации на приграничной с Арменией территории. Он внимательно слушал, временами задавал уточняющие вопросы, что-то записывал в блокнот, который лежал перед ним. Воспользовавшись этим, я толкнул под столом ногу Исы и прошептал: «Ничего не говори ему о нашем вопросе».
Однако это не ускользнуло от внимания Гейдара Алиева. Закончив говорить по телефону, он повернулся к нам и с мягкой улыбкой спросил:
- О чем это вы шептались? Наверное, у вас есть какое-то дело ко мне. Не стесняйтесь, говорите!
После этих слов мы, даже если бы и хотели, не смогли бы промолчать. Иса коротко объяснил, в чем дело. Гейдар Алиев вызвал кого-то и дал соответствующее указание.
В ту ночь в квартире Исы, что находилась в университетском городке, при свете свечи мы до полуночи говорили об этой замечательной встрече, о феномене Гейдара Алиева в современной истории Азербайджана, о его роли в жизни каждого из нас. Приехав в Эрзрум, я тут же описал свои впечатления от неожиданной встречи в небольшой статье и отправил в газету «Айдынлыг». Однако в то сумасшедшее время мой материал так и не был опубликован…
Э.А.: - Расскажите, пожалуйста, о вашей совместной работе с Гейдаром Алиевым в 90-е годы, о стиле работы президента, методах его общения с чиновниками из ближайшего окружения.
В.Г.: - Назначение меня на высокую должность министра иностранных дел произошло очень неожиданно и в чрезвычайно напряженный период. Череда громких невиданных отставок в Азербайджане, террористический акт в парламенте Армении, приезд в Азербайджан заместителя госсекретаря США Строуба Тэлбота, сопредседателей Минской группы ОБСЕ, президента Польши Квасьневского, Стамбульский саммит ОБСЕ - все это происходило в течение первых двух-трех недель моей работы в должности министера.
Не имея никакой практики государственной службы и достаточной профессиональной подготовки, я оказался в самой гуще очень сложных и ответственных политических процессов. И, естественно, без советов Гейдара Алиева, его повседневной помощи и внимания, а самое главное - без его доброты, душевной щедроты, терпеливого отношения сложности, с которыми я столкнулся, возросли бы многократно.
Мне бы хотелось особо подчеркнуть огромное терпение и чуткость ныне покойного президента. Он не забывал, что я - новичок на государственной службе, и, может, поэтому в сравнении с остальными более сдержанно относился к моим ошибкам, недочетам. А ошибки эти чаще всего случались в вопросах администрирования и протокола. Приведу простой пример.
На втором месяце моего пребывания на посту министра мы готовили визит президента в Швейцарию, для участия в Давосском международном экономическом форуме. За несколько дней до отъезда я представил президенту программу конференции - церемонию встречи и проводов, официальных встреч, двусторонних переговоров, приемов, пресс-конференций и пр. А в конце сообщил, что готов и список предполагаемой делегации. По сути дела, это был список лиц, сопровождавших президента, исключая бывшего министра иностранных дел и бывшего госсоветника по внешней политике в аналогичной прошлогодней поездке. Однако Гейдар Алиев остановил меня:
- Мы обсудим это отдельно.
После совещания он уже у себя в кабинете очень вежливо, без замечания в мой адрес напомнил мне, что вопрос, связанный с составом делегации, - прерогатива президента. Если в данные вопросы будет вмешиваться министр, это создаст дополнительные проблемы, прежде всего для самого министра. «Мне никто ничего сказать не сможет, но если узнают, что список составил ты, начнутся обиды, жалобы», - сказал он под конец. Все было просто и понятно, таким образом я воспринял один из многочисленных уроков управленческой науки, преподанный мне Гейдаром Алиевым…
Президенту было уже 77 лет, когда я начал работать в его команде. Однако даже в этом возрасте он показывал всем нам пример завидной работоспособности и выдержки. Он редко заканчивал рабочий день раньше одиннадцати часов ночи. До 2002 года для нас вообще не существовало понятия «выходной» или «праздничный» день. А ведь до этого я работал в Академии наук, являлся депутатом Милли Меджлиса, где график работы был более свободным. Поэтому в сравнении с аппаратными работниками мне было сложнее адаптироваться к этим условиям.
Однако несмотря на все трудности, работать с Гейдаром Алиевым было очень интересно. Своей неукротимой энергией президент заражал всех, и как бы это ни было трудно, все старались приспособиться к его ритму работы. Я ежедневно докладывал президенту по телефону обо всех наиболее значимых событиях. А потом в течение дня несколько раз получал от него различные поручения и советы или отвечал на вопросы, интересующие главу государства. Естественно, вся информация, все мои ответы должны были быть точными, всеобъемлющими и проверенными. Даже по тону человека или его манере отвечать Гейдар Алиев определял, насколько тот компетентен в данном вопросе.
Очень требовательный к себе, он так же относился к остальным. Всегда брал на себя самую трудную часть задачи, но при этом не терпел нерадивости подчиненных. А дел, требующих ответственного отношения, набиралось чрезвычайно много. Возьмем всего лишь один участок президентской деятельности. В большинстве стран при главах государств есть команда спичрайтеров - людей, пишущих выступления. В их обязанности входит готовить все речи глав государств - от важных политических заявлений до тезисов на переговорах и выступлений на приемах. Сейчас я думаю, что если бы Гейдар Алиев не держал в голове все свои многочисленные выступления, не выступал бы без подготовки, а поручал это соответствующей команде, то работавшим с ним людям пришлось бы весьма нелегко.
Естественно, в соответствии с зарубежными визитами, с приездом высоких гостей, с предстоящими международными мероприятиями мы готовили для Президента множество всяких справок. Однако это были сырые материалы, носившие информативный характер. Систематизировать эти материалы, составить на их основе последовательное выступление, сделать соответствующие выводы и дать политическую оценку - одним словом, превратить сухую справку в убедительное, страстное слово - эту тяжесть Гейдар Алиев никаким спичрайтерам не доверял и всегда брал на себя весь груз ответственности.
В мае 2002 года в Трабзоне проходила трехсторонняя встреча президентов Турции, Азербайджана и Грузии. И Ахмед Неджат Сезар, и Эдуард Шеварднадзе читали свои заранее подготовленные выступления на церемонии открытия и на приеме по бумажке. На обоих мероприятиях Гейдар Алиев выступил прекрасно, не пользуясь никакими бумагами или конспектами. Причем говорил сначала на турецком, а потом на русском языке.
После мероприятия у президента было приподнятое настроение. Он пригласил к себе меня, руководителя секретариата Диляру Сеидзаде, заведующего международным отделом Новруза Мамедова и шефа протокольной службы Эльчина Багирова. Тут следует сказать, что Гейдар Алиев очень любил пошутить, и при этом сам получал большое удовольствие и смеялся громче всех. Так было и на сей раз.
- Все вы получаете неплохую зарплату, - сказал он. - А вместо вас работаю я. Отныне вы должны расписываться в ведомости, а деньги приносить мне. Вы видели, помощники других президентов подготовили для них выступления? Даже подходили и переворачивали листы, чтобы тем легче было читать. А вы все свалили на меня. Сами же прохлаждаетесь.
Эти слова, хотя и сказанные шутливо, несли в себе определенную долю истины. Часть работы своей команды, своих помощников Гейдар Алиев безо всяких упреков взял на себя. Но была и другая истина: в тесные рамки заранее подготовленных материалов невозможно было вставить творческий дух Гейдара Алиева, его ораторское мастерство, его неожиданные импровизации. И эти рамки первым ломал сам президент. Многие главы государств или правительств буквально не отрывались от бумаги. А наш президент очень редко и неохотно обращался к письменной речи.
Летом того же года в Ялте проводился саммит глав государств ГУАМ. В МИД под руководством заместителя министра Араза Азимова целая группа составляла выступление Гейдара Алиева, с учетом всех обсуждаемых вопросов. В день открытия саммита в историческом дворце «Ливадия» сначала все шло хорошо. Как и остальные главы государств, Гейдар Алиев читал текст своего выступления. Но дойдя до модного в то время слова «парадигма», запнулся. «Что за слово вы написали?» - тихо спросил он по-азербайджански. А потом отложил все бумаги и сказал:
- Давайте отставим эти ученые записки в сторону. Я попытаюсь внести ясность в обсуждаемые вопросы, исходя из своих возможностей.
И далее в течение 20 минут последовательно, системно, а самое главное - просто и доступно он высказал четкое и логичное отношение ко всем обсуждаемым вопросам.
Продолжение следует
Эльмира АХУНДОВА,
депутат Милли Меджлиса, писатель-публицист
banner

Советуем почитать