От конфронтации к сотрудничеству

Вашингтонский саммит и подписанная при свидетельстве США мирная декларация между Азербайджаном и Арменией стали событием, способным изменить всю архитектуру Южного Кавказа. О восприятии декларации в грузинском обществе, о роли Тбилиси, а также перспективах региона в условиях меняющегося баланса сил мы беседуем с грузинским экспертом, членом парламента Грузии, политиком Дмитрием Лорткипанидзе.

– Как в Грузии воспринимают совместное подписание декларации по итогам Вашингтонского саммита между Азербайджаном и Арменией?

– В грузинском обществе и экспертной среде подписание декларации между Азербайджаном и Арменией воспринимается как событие исторического масштаба, способное изменить весь политический ландшафт Южного Кавказа. Для Грузии, находящейся в эпицентре региональных процессов и тесно связанной с обоими соседями, эта декларация имеет как политический, так и стратегический смысл.

Прежде всего в Тбилиси рассматривают этот шаг как важный прецедент: впервые за десятилетия вооруженного противостояния и взаимного недоверия стороны пришли к соглашению, которое не навязано внешними силовыми центрами, а оформлено в формате, признающем суверенные права и международное право.

В грузинском политическом дискурсе подчеркивается, что этот документ создает новое окно возможностей для всей южнокавказской тройки – Азербайджана, Армении и Грузии. Для нас это означает возможность перехода от логики конфронтации к логике сотрудничества, прежде всего в сферах транспортной связности, энергетики, торговли и гуманитарного взаимодействия. Подписание декларации воспринимается и как шанс оживить давно обсуждаемые проекты региональной интеграции, где Грузия может выступить транзитным и дипломатическим мостом.

Конечно, вместе с надеждами существуют и определенные опасения. В Грузии понимают, что любые договоренности уязвимы, если не подкреплены устойчивыми внутренними реформами и подлинным доверием между обществами. Кроме того, сохраняется фактор России, которая традиционно стремится блокировать процессы, происходящие без ее участия.

– Если регион действительно вступает в эпоху «мягкой силы» и новых логистических проектов, включая Средний и Зангезурский коридоры, какую роль здесь может сыграть Грузия?

– Фактор присутствия РФ и Ирана в регионе – сам по себе достаточная причина для пересмотра потенциала зангезурского перекрестка. Особенно если учесть, что стратегический маршрут «Север-Юг», один из участков которого пролегает по армяно-иранской границе, может оказаться перегружен потоками с Севера к странам Персидского залива и Индии. Напомню: путь протяженностью около 7200 км от Санкт-Петербурга до Мумбаи представляет собой мегапроект геоэкономического масштаба для всего Большого Ближнего Востока. В этом контексте, как и в случае Среднего коридора, Грузия способна стать важным звеном в новой логистической цепи.

Подписание мирного договора между Азербайджаном и Арменией стало ощутимым прогрессом и открыло окно возможностей, куда должны войти все потенциальные участники регионального формата сотрудничества «3+3». Пять стран помимо Грузии уже неоднократно декларировали готовность реализовать эту платформу. Для нас крайне важно найти правильный баланс, учитывая интересы всех игроков региона.

Нельзя забывать, что Грузия по-прежнему не контролирует пятую часть своих территорий, признанных ООН в 1991 году неотъемлемой частью нашей страны. У нас имеются тяжелые гуманитарные проблемы: около 400 тысяч человек считаются беженцами в результате трех волн конфликтов в Абхазии и Цхинвальском регионе. Отсутствие дипломатических миссий между Грузией и Россией лишь усугубляет ситуацию. Но при этом мы должны искать пути выхода, ведь Россия остается нашим северным соседом с 840-километровой общей границей, и это объективная реальность, с которой приходится считаться. Кроме того, треть этнических грузин после распада СССР оказалась в РФ. Нас связывает гораздо больше, чем разъединяет, и поиск путей восстановления дипотношений должен быть частью национальной стратегии.

Грузия может сыграть уникальную роль, участвуя как в Среднем коридоре транскаспийского проекта, так и в направлении «Север-Юг». Более того, предложение о такой возможности уже прозвучало: 1 июля заместитель председателя 4-го департамента МИД РФ господин Масюк прямо говорил о вовлечении Грузии в эти маршруты. Сегодня многое зависит от прогресса в азербайджано-армянских отношениях. Наступивший мир – долгожданная реальность, и мы должны дорожить им.

– Какие вызовы и возможности открываются перед самой Грузией в условиях снижения влияния России и вероятного усиления США, НАТО и Турции?

– На мой взгляд, как бы ни менялся баланс сил, у России в нашем регионе есть исторические интересы, а у народов и государств Южного Кавказа – свои приоритеты. Исходить нужно именно из их совокупности. Отсюда моя позиция: опора на региональные форматы сотрудничества – лучшая платформа мирного сосуществования, прогресса и модернизации всего большого региона.

Если влияние Москвы сокращается, а роль США, НАТО и Турции усиливается, для Грузии это означает и риски, и окна возможностей. Среди вызовов и риск превращения страны в арену блоковой конкуренции и внешнего давления; нерешенные вопросы безопасности и деоккупации, требующие долгой многоканальной дипломатии; уязвимость транспортно-энергетических коридоров к санкционным, военным и киберрискам; зависимость от внешних рынков и возможные разрывы цепочек поставок; поляризация внутри страны из-за разных внешнеполитических ориентаций.

А возможности – это в первую очередь укрепление роли Грузии как ключевого звена Среднего коридора и черноморской связности, а также развитие статуса энергетического хаба, диверсификация источников и маршрутов.

Стратегически это требует от Тбилиси прагматичного баланса: углублять сотрудничество с США, НАТО и Турцией, сохраняя рабочие каналы с Россией и соседями. Только так мы превратим турбулентность в устойчивый рост и снизим вероятность новых линий раскола.

АБУЛЬФАЗ БАБАЗАДЕ