Война на паузе

23 июня в израильско-иранском конфликте произошел новый виток напряженности, грозивший вылиться в более масштабное региональное противостояние, с вовлечением в него новых игроков. Но в конечном итоге именно он послужил триггером к деэскалации и заключению неформального перемирия.

После серии ударов по иранским ядерным объектам, в том числе и со стороны США, нанесение Ираном ракетного удара по крупнейшей американской военной базе в регионе – Аль-Удейд в Катаре можно назвать кульминацией нарастающей напряженности между Тегераном и Вашингтоном. Однако характер атаки, ее политический контекст и последствия говорят о чем-то большем, чем просто военный акт: Иран провел демонстрацию силы, при этом стремясь избежать прямого вовлечения в открытую войну.

Атака, по данным Пентагона и катарских властей, состояла из шести баллистических ракет, все они были перехвачены системой ПВО. Жертв нет, инфраструктурный ущерб минимален. Что примечательно, Тегеран заранее предупредил Катар о предстоящем ударе, предоставив тем самым возможность эвакуации персонала и закрытия воздушного пространства. Этот шаг рассматривается как попытка удержать противостояние в рамках управляемой эскалации. Иран ясно дал понять: он способен на ответные действия, но в данный момент не заинтересован в тотальной конфронтации.

Реакция региона была молниеносной. Вслед за Катаром воздушное пространство закрыли Кувейт, Бахрейн, Ирак и Объединенные Арабские Эмираты. Это привело к массовым задержке и отмене авиарейсов, нарушению логистических цепочек и вызвало беспокойство на глобальных рынках. Особенно на подобные риски отреагировали энергетические биржи: потенциальная угроза перекрытия Ормузского пролива, пусть пока и не реализованная, вызвала скачок цен на нефть и напомнила о мировой зависимости от стабильности в Персидском заливе.

США отреагировали сдержанно. Президент Дональд Трамп назвал атаку «слабым ответом» и даже поблагодарил Тегеран за предварительное уведомление, подчеркнув тем самым, что Вашингтон пока не стремится к дальнейшей эскалации. В то же время мировое сообщество – от ООН до Китая и Франции выступило с призывом к немедленной деэскалации и возобновлению дипломатических каналов.

Ситуация требовала немедленного решения. Любой вариант эскалации мог бы привести к тому, что стороны упустили бы время, а регион оказался бы на грани более масштабного конфликта.

Победа на троих

Таким образом, удар Ирана по базе в Катаре стал не только тактической операцией, но и символическим актом, рассчитанным на несколько аудиторий: внутреннюю – для демонстрации силы и решимости; региональную – для демонстрации ответственности и рациональности; и международную – как сигнал, что Иран остается опасным, но не безрассудным игроком. Пока ракеты не достигли целей, конфликт остался в границах символов. Но каждый следующий шаг может оказаться менее предсказуемым.

            Судя по всему, этот месседж поняли и приняли и в Израиле, и в США. На следующий день израильское правительство, очевидно, по настоянию из Вашингтона, объявило о достижении Израилем целей в войне с Ираном. Спустя 12 дней интенсивного противостояния, сопровождавшегося ударами по военной инфраструктуре, ядерным объектам и энергетическим хабам, Тель-Авив официально заявил о выполнении всех поставленных стратегических задач. В заявлении канцелярии премьер-министра говорилось, что Израиль успешно нейтрализовал угрозу, исходящую от иранской ракетной и ядерной программы, и «дал ясный сигнал» как Тегерану, так и региональным союзникам Ирана.

Да и Ирану по целому ряду очевидных причин, начиная с социально-экономической уязвимости, с проекцией на внутриполитическое обострение, и заканчивая истощением военного потенциала, продолжать военные действия было не с руки.

На этом фоне реакция Соединенных Штатов была одновременно сдержанной и стратегически выверенной. Дональд Трамп, играющий ключевую роль в нынешнем ближневосточном раскладе, объявил о достигнутом соглашении о прекращении огня между Израилем и Ираном. При этом несмотря на публичный оптимизм, в заявлениях американского лидера звучали предостережения: любая попытка нарушить перемирие будет рассматриваться как угроза региональной стабильности и повлечет за собой ответные меры.

Вашингтон не скрывает, что инициатива о прекращении огня исходила с его стороны. Ведя переговоры через арабских посредников и используя давние связи в Катаре и ОАЭ, администрация США фактически взяла на себя роль главного координатора дипломатического урегулирования. Это дало американской стороне возможность не только продемонстрировать свою решающую роль в сдерживании эскалации, но и укрепить имидж ответственного гаранта безопасности в регионе. При этом именно Трамп получает немедленные политические дивиденды: успешное прекращение конфликта подается как личная победа, доказательство эффективности его лидерства и внешнеполитического чутья. К тому же он публично неоднократно обещал не ввязываться в масштабный конфликт и формально сдержал свое обещание.

Стратегическое отступление

Однако за дипломатическим фасадом скрывается более сложная картина. Уже через несколько часов после официального вступления перемирия в силу были зафиксированы новые ракетные обстрелы, а израильская армия сообщила о перехвате иранских беспилотников. Эти инциденты поднимают важный вопрос о прочности достигнутого соглашения и способности сторон контролировать прокси-группировки, действующие вне рамок официальной вертикали.

            В целом решение о прекращении огня и переходе к дипломатическим механизмам стало не только внешнеполитическим жестом, но и стратегическим отступлением от риска масштабной эскалации. Израиль заявил о достижении своих целей, фактически сохранив лицо и избежав затяжного противостояния. США в свою очередь выступили посредником, демонстрируя способность контролировать кризисы и одновременно минимизировать угрозу прямого столкновения с Ираном. Все это говорит о том, что обе стороны, несмотря на риторику, осознали: продолжение конфликта не сулит стратегических выгод, но несет высокие издержки – политические, военные и экономические.