От Маршрута Трампа к интеграции тюркского мира

После подписания декларации в Вашингтоне Южный Кавказ оказался в центре внимания мировой политики. Будущее региона напрямую связано с транспортно-логистическими маршрутами Евразии, ролью Центральной Азии и углублением интеграции тюркских государств.

Как Казахстан оценивает новые реалии, какие перспективы открываются для сотрудничества и сохраняются ли риски – об этом наша беседа с казахстанским экспертом, руководителем исследовательского центра A+Analytics Фархадом Касеновым.

– Как подписанная в Вашингтоне декларация между Азербайджаном и Арменией может повлиять на стратегическую связку Южный Кавказ – Центральная Азия?

– Думаю, здесь ключевым моментом является то, что Центральная Азия и Южный Кавказ фактически образуют единую транспортно-логистическую цепь, по которой осуществляется товаропоток между Китаем и Европой.

Для Центральной Азии, особенно Казахстана – крупнейшей страны региона и наиболее заинтересованной в развитии этого товарооборота, – Азербайджан и Южный Кавказ выступают стратегической точкой входа на европейские рынки. Казахстан активно развивает свои транспортные мощности, строит новые автомобильные и железные дороги, расширяет маршруты. Но в нынешних геополитических условиях все эти пути неизбежно проходят через Азербайджан. Именно поэтому мир и стабильность на Южном Кавказе становятся главным условием для эффективного расширения транспортно-логистических возможностей и реализации масштабных региональных проектов.

Здесь важно отметить, что ключевой проблемой, долгое время сдерживавшей установление мира на Южном Кавказе, был Зангезурский коридор. С подписанием мирной декларации, а потом и мирного договора появляется надежда, что этот коридор, получивший название ТРИП («Маршрут Трампа»), начнет полноценно функционировать. Тогда Средний коридор обретет второе дыхание.

Если рассматривать ситуацию с точки зрения рациональной логистики, то очевидно: мир на Южном Кавказе напрямую связан с Центральной Азией. Эта связь выражается не только в общих настроениях братских народов, в частности азербайджанского и центральноазиатских, но и в создании условий для развития торговли и расширения взаимных связей.

– В экспертных оценках часто подчеркивается, что новая архитектура Южного Кавказа будет строиться в рамках «мягкой силы». А вы как думаете?

– В тексте и положениях мирной декларации, а в дальнейшем и в возможном мирном договоре страны Южного Кавказа, в частности Азербайджан и Армения, договорились не применять военную силу для урегулирования спорных вопросов, а конфликтные ситуации, прежде всего территориального характера, будут разрешать исключительно мирными методами.

Если принять эту норму за основополагающий принцип, то на Южном Кавказе не остается иных инструментов воздействия, кроме механизмов «мягкой силы». В ближайшие годы приоритетом для государств региона – Грузии, Азербайджана и Армении – будет именно мирное разрешение всех возникающих вопросов посредством информационного, культурного, экономического и социального влияния.

Однако возникает другой вопрос: насколько такая модель применима к странам, окружающим регион, – прежде всего к Ирану и Российской Федерации? В случае России мы наблюдаем все более выраженную тенденцию к решению проблем силовым путем. Даже в тех ситуациях, где использование инструментов «мягкой силы» выглядело бы более выгодным, Москва склонна прибегать к грубым военным методам. Подобные подходы мы видим на всем периметре ее границ, и есть опасение, что они могут быть воспроизведены и в условиях Южного Кавказа.

Тем не менее, если исходить из рационального анализа – расчета выгод, потерь и упущенных возможностей, вероятность применения грубой силы в регионе невелика. Южный Кавказ, в силу новых договоренностей, скорее будет опираться на механизмы «мягкой силы». Но это при условии, что подходы к региональной политике будут строиться именно на рациональном, а не исключительно эмоциональном или силовом выборе.

– Как Казахстан видит свою стратегию в условиях нарастающего соперничества США и Китая за влияние на Южном Кавказе?

– США и Китай сегодня являются не просто крупными, а сверхдержавами, обладающими самым широким спектром возможностей для влияния на Южный Кавказ – от экономического до военного и стратегического. В этом контексте Казахстан, безусловно, будет придерживаться своей традиционной многовекторной политики. Даже в условиях соперничества США-Китай и Казахстан, и Азербайджан сохраняют курс на балансирование между центрами силы, что позволяет более полноценно реализовывать национальные интересы. Здесь нет никакого противоречия: Казахстан, как и прежде, поддерживает Азербайджан, рассматривая его как связующее звено в отношениях с Турцией. Учитывая тесные связи Азербайджана и Турции, в том числе в военной сфере, эта линия взаимодействия будет и впредь развиваться.

Более того, в условиях глобальной конкуренции США и Китая Казахстан и Азербайджан все чаще будут вырабатывать и озвучивать на международных площадках, включая ООН, согласованную коллективную позицию, отражающую общие интересы.

Что же касается возможного влияния американо-китайского соперничества на Южный Кавказ и Центральную Азию, то оно может проявиться в случае блокирования морских путей или обострения международной ситуации. В таком случае сухопутные маршруты внутри Евразии приобретут особое значение. Это объективно выгодно для стран региона, прежде всего – Казахстана и Азербайджана, через территории которых проходят эти маршруты.

– Может ли Казахстан, обладая опытом многовекторной дипломатии и активной роли в мирных переговорах, предложить свои посреднические инициативы для укрепления мира на Южном Кавказе?

– Казахстан уже предлагал переговорную площадку для Азербайджана и Армении, в частности в Алматы. Известно, что Казахстан всегда выступает за решение любых вопросов, включая территориальные споры, исключительно мирными средствами. Очевидно, что сегодня сложилась, пожалуй, наиболее благоприятная ситуация для Южного Кавказа за последние 30 лет: сложные вопросы, связанные с урегулированием между Азербайджаном и Арменией, в целом решены. Теперь важно понять, каким образом будет выстраиваться дальнейшее взаимодействие. Казахстан, без сомнения, готов вновь предложить свои возможности для подобных переговоров и посредничества.

Вместе с тем существует и другая проблема региона – неурегулированные территориальные вопросы Грузии и так называемых сепаратистских регионов, которые сегодня существуют при поддержке России. Пока реальных возможностей для их разрешения нет, тем более что грузинское руководство в последнее время несколько изменило свою позицию, выстраивая новые формы взаимодействия с Москвой. Однако если в будущем появится благоприятная возможность для переговоров по этим регионам, Казахстан также готов предложить либо площадку, либо посреднические услуги для мирного урегулирования ситуации.

– Как Казахстан относится к укреплению позиций Турции и общей интеграции тюркского мира?

– Это действительно важный вопрос, связанный с углублением сотрудничества тюркских стран. Сегодня речь идет уже не просто о культурных связях, а о реальной интеграции, которая развивается в рамках Организации тюркских государств.

Сегодня ОТГ переживает этап смыслового наполнения, превращаясь в интеграционный центр тюркского мира. Эту интеграцию можно образно представить как матрешку. В центре – Турция, которая после 1991 года вышла из культурно-цивилизационной изоляции и обрела союзников среди новых независимых тюркских стран: Азербайджан, Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан и Туркменистан. Следующий слой – углубление их взаимодействия и институциональное укрепление ОТГ.

На периферии – страны-наблюдатели и партнеры, проявляющие интерес к тюркскому миру. Среди них – Венгрия, которая опирается на концепцию своего тюркского происхождения, а также Пакистан и ряд других государств.

Таким образом, тюркская интеграция развивается как многоуровневая архитектура, ядро которой составляют исторически близкие страны, а внешние слои формируются из заинтересованных партнеров, готовых усиливать взаимодействие с тюркским миром.

АБУЛЬФАЗ БАБАЗАДЕ